Глава 7c. Вечная связь. (альтернатива)
Когда угрозы ей оказались благополучно удалены, Касуми вновь была свободна выходить одной из дома, и ей это часто было нужно. До свадьбы оставалось всего три дня, оставалось еще множество мелочей, которые нужно было решить, и – хотя все и помогали – было кое-что, с чем Касуми должна была справиться сама. Нынешнее дело было одним из них. Более того, оно было тем, чего она ждала не с радостью, потому как оно должно было быть болезненным.
Тем не менее, она не позволит своему внутреннему страху показаться на своем лице. Касуми дарила каждому человеку, мимо которого она проходила, все ту же нежную улыбку и веселое приветствие, что и всегда, и все они отвечали ей тем же. Только она знала, что ее шаг замедлялся, как будто она могла растянуть свое путешествие, чтобы ее цель всегда была вне досягаемости. Не то чтобы это было возможно. На самом деле, молодая женщина подняла голову и увидела, что она уже пришла, с тяжелым сердцем глядя на напечатанные на вывеске слова: «Клиника Оно».
Крепко сжав в руке сохранившийся осколок фарфора, Касуми двинулась к двери. Она медленно открыла ее, вошла, переобулась в тапочки и пересекла комнату. Каждое действие выглядело растянутым, как будто она двигалась в замедленном темпе. Чувствуя себя довольно неуместно, она молча проскользнула по коридору, скользнула мимо смотрового кабинета, не привлекая внимания ни врача, ни его пациента. Незамеченной добравшись до кабинета доктора Тофу, Касуми с облегчением выдохнула, не заметив, что задерживала дыхание. Там она приготовила чай на двоих, уселась в кресло для посетителей и стала ждать.
Касуми прождала не слишком долго, когда услышала из коридора голоса. Несколько секунд спустя дверь открылась, и доктор Оно Тофу бодро вошел в комнату. Он уже почти обогнул свой стол, когда наконец понял, что комната была не пуста. Касуми, не теряя времени, передвинула кресло более чем на метр, ставя его напротив двери.
– Здравствуйте, Тофу-сэнсэй.
Тофу тяжело сглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз.
– Ка-Ка-Касуми-сан! – выдавил он. На заплетающихся ногах он отошел в дальний угол своего кабинета.
– Я пришла вернуть эти книги. – Молодая женщина вынула из сумки две книги и положила их на стол. – Простите, что так долго держала их.
– В-все в порядке, – с усмешкой ответил Тофу, доставая их кармана носовой платок и вытирая им с телефона пыль. – Ч-что привело вас сюда?
– Полагаю, я только что сказала, что возвращаю вам две книги, – строго сказала Касуми. – А теперь, пожалуйста, присаживайтесь. – Последнее слово точно не звучало как приказ, но, конечно, лишь как предположение, что говорящая не могла представить себе, что вы не сделаете так, как она попросит.
Тофу сел. Он попытался ослабить галстук, пока не вспомнил, что он его не носил.
– Такое ваше поведение длилось уже достаточно долго, – строго сказала Касуми. Ну или по крайней мере так строго, как это могла сказать Тендо Касуми. – В свое время это было забавно. Однако я вскоре выхожу замуж, и полагаю, что пора вам прекратить развлекать меня своими выходками и начать вести себя с большим уважением.
Тофу снова тяжело сглотнул, болезненно морщась при этом напоминании. Почувствовав боль в ноге, он посмотрел вниз, чтобы обнаружить, что воткнул в бедро не менее пяти акупунктурных игл. Он вытащил их все и осторожно выложил на столе в ряд. Напрягая мышцы, чтобы постараться держаться нормально, молодой врач ответил:
– Ко-конечно. Вы абсолютно правы. – С его лба градом лился пот, отражая совершаемые им усилия.
Касуми критически осмотрела его, отметив потение, нервные подергивания рук, дрожь, мечущиеся взад и вперед глаза. Ее губы сжались. Для этой беседы ей нужно было все его внимание.
– Тофу-сэнсэй, вы, кажется, необоснованно сильно отвлекаетесь. Что-то не так? Вы не могли бы принять какое-либо лекарство для успокоения нервов без ущерба для вашего здравомыслия?
Разум Тофу неудержимо проследовал за этой мыслью, пройдясь по всей фармакопее в его шкафах. Через мгновение его мысли остановились на кое-чем, что действительно ненадолго могло придать ему спокойствия. Никогда раньше ему не приходило в голову так попробовать, возможно, потому, что все такие встречи казались незапланированными. Или, по крайней мере, незапланированными им самим.
Кивнув, врач неуверенно поднялся на ноги. Он снял с полки банку с нарезанными листьями и внимательно ее осмотрел. Сейчас было не время по ошибке выбрать неправильное средство. Ему удалось неловко растереть бывшим у него пестиком несколько листьев, больше в итоге просыпав, чем добавив в чай. После этого он несколько мгновений в замешательстве смотрел на чашку, не в силах припомнить, когда же он налил себе чай. Покачав головой, он сел на краешек стула и сумел отпить из чашки, не пролив все это на себя.
Не в силах после этого усидеть, Тофу быстро встал, ударив спинкой стула по книжной полке. Он подошел к столу на другой стороне комнаты. Там он засуетился, наливая чай себе и своей гостье.
– Э-э… Тофу-сэнсэй? Я уже налила нам обоим чай. Вы добавили в свой лекарство и выпили его. Помните?
Тофу приостановил свои движения, молча проклиная себя за глупые действия. Он вцепился в край стола, чтобы не дать своим рукам двигаться. Пять минут он оставался в этой позе, пока под конец этого времени покалывание в конечностях не дало ему предположить, что зелье подействовало. Он вернулся к своему стулу и сел на него, опять оказавшись на самом краю.
Вежливо взглянув на свою гостью, Тофу сказал:
– Спасибо что вернули книги, хотя, конечно же, вы всегда можете держать их столько, сколько пожелаете. И… э-э… очень рад вас видеть.
Касуми немного наклонила голову.
– Не за что. И спасибо. А теперь, я надеюсь, вы простите мне мой вопрос, но почему в ответ на приглашение на мою свадьбу вы отослали свои извинения?
Тофу страдальчески посмотрел на нее.
– Боюсь, что в этот день я буду занят.
Касуми подняла брови.
– В воскресенье? С моей стороны было бы крайне невежливо предположить некую уклончивость вашего ответа. Почти так же невежливо, как для вас бы было увиливать от ответа.
Он быстро, но мягко вздохнул, не привыкнув слышать такое от молодой девушки перед ним.
– Тем не менее, боюсь, я не смогу присутствовать. По… по личным причинам, если вы хотите другого ответа.
– Ну, мне жаль так говорить, но я думаю, что мне необходим иной ответ помимо этого, – сказала Касуми так вежливо, как только могла. Она исполнилась решимости, отказываясь выбрать легкий способ, решив придать ему необходимый дополнительный толчок, чтобы сделать все правильно. – Много лет вы были не только нашим семейным врачом, но и дорогим другом. Отказ присоединиться к нам на праздновании этого события – немыслимое дело. Вы должны прийти, действительно должны. Или, по крайней мере, вы должны представить оправдание получше.
Тофу опустил глаза, на его губах появилась легкая улыбка.
– Где та Касуми, которую я знал все эти годы? Девушка, которая никогда не забывала даже о мельчайших правилах этикета? Слыша, как вы вот так вот оставляете приличия, я задаюсь вопросом, не приближается ли конец света. Хотя, возможно, все это просто сон.
Касуми сложила руки на коленях и поджала губы, чтобы избежать их непроизвольного дрожания, ибо и для нее все это было непросто.
– Если вам легче будет думать, что вы спите, то думайте. До тех пор, пока вы отвечаете.
Тофу с сожалением вздохнул, зная, что ему придется ответить. Он ни в чем не мог отказать женщине перед ним, если она начинала настаивать. Он сказал прямо, принятая им трава смягчила часть его боли:
– Я не хотел приходить из-за боли, что она мне принесет. Когда я увижу, как вы выходите замуж за Саотоме Ранму.
Касуми слегка кивнула, подтверждая, что она, наконец, получила часть правды. Ее глаза горели от слез, и какое-то время она не позволяла себе заговорить. Затем она ответила:
– Я бы хотела спросить, есть ли у вас проблемы с моим женихом? Он на несколько лет моложе меня, он немного импульсивен и плохо воспитан, но у него доброе сердце. Я полагаю, что он будет прекрасным мужем.
Доктор на мгновение отвернулся, желая как-нибудь избежать этой беседы. Он повернулся обратно, решительно придвигаясь вперед.
– Проблема не в Ранме. По крайней мере, не напрямую. На самом деле, мне очень жаль, что я не могу его за это возненавидеть. Так было бы легче. Но я не могу. Вы правы, он хороший человек, как только вы взглянете под его грубую внешность. Если бы только он женился на ком-нибудь еще. Как, например, на вашей сестре.
Касуми тихо спросила:
– Вы не верите, что у меня есть право выйти замуж за хорошего человека?
Челюсть Тофу отвисла.
– Ко-конечно есть! Но я всегда надеялся, что я мог бы… я имею в виду…
Сидящая с другой стороны стола молодая женщина осторожно спросила:
– Могли бы что?
Тофу опустил глаза, устремляясь навстречу своей судьбе. Он прошептал:
– Я надеялся, что я мог бы быть тем, кто женится на вас.
При этих словах сердце Касуми взлетело, как радостно поющая весной птица. Несколько чудесных мгновений она наслаждалась этим чувством. Затем она крепко сжала находящийся у нее в руке осколок фарфора, от боли мягко прикусив губу. Она обернула слова Тофу в шелковую ткань и спрятала их в дальний уголок своей памяти. Осторожно закрыв дверь к своим воспоминаниям, она твердо напомнила себе придерживаться избранного курса.
– Почему вы никогда не говорили этого раньше? – тихо спросила она, не слишком успешно пытаясь говорить спокойно.
– Вы… вы были слишком молоды. Слишком уж молоды, – со слезами ответил Тофу. – Еще в средней школе. День за днем я напоминал себе, как же молоды вы были.
Касуми крепко сжала губы. Глубоко вдохнув, она едко ответила:
– Я уже много лет как окончила среднюю школу. Более года назад достигла надлежащего возраста. Года! Если уж на то пошло, мой отец был бы рад дать согласие еще раньше, по крайней мере, после того, как Аканэ выбрали изначальной невестой Ранмы. Почему? Почему вы ждали, пока говорить не стало слишком поздно?
Тофу не мог не закрыть лицо руками. Он хрипло сказал ей:
– Вот уже почти месяц я каждый день задаю себе этот вопрос. Я надеялся… я так долго напоминал себе о вашей молодости, что это стало… привычкой. Привычкой, которую я не мог оставить. Но я всегда надеялся… – Он покачал головой, затем взглянул на нее, в уголках глаз была заметна влага. – Но неужели вы не понимаете? Я не могу смириться с мыслью, что буду стоять там и смотреть, как вы выходите замуж за Ранму.
Касуми собралась с духом, готовясь сделать то, что она должна была сделать.
– Я так понимаю, что вы трус.
Тофу откинулся на спинку стула, как будто его ударили.
Молодая женщина, не останавливаясь, продолжила:
– Вы близкий друг семьи Тендо. Вы также были другом Ранмы. Все наши соседи это знают. Вас пригласили на нашу свадьбу, и все ожидают вас там увидеть. Если вы не появитесь, они заинтересуются и задумаются над причиной. Я понимаю, что это будет больно. Но разве вы недостаточно мужественны, чтобы несмотря ни на что исполнить свой социальный долг и пережить все это? Или узы чести применяются лишь тогда, когда их легко исполнить?
Она с полным безразличием смотрела, как сидящий напротив мужчина открывал рот, не произнося ни звука. Она дала ему пару минут. Когда не появилось никакого признака улучшения, она нетерпеливо спросила:
– Ну?
Тофу казалось, что его тело стало вдвое тяжелее. Он осел, и только стул не дал ему упасть на пол. Впервые на его памяти, милая девушка, которую он все эти годы знал, продемонстрировала нечто суровое, и он не мог прекратить думать, что от этого он лишь полюбит ее еще сильнее. Тем не менее, она все еще смотрела на него, ожидая, требуя его ответа. Требуя, чтобы он, в конце концов, поступил как мужчина.
Он закрыл глаза, черпая силы откуда глубоко изнутри себя.
– Я… я приду, Касуми-сан.
– Спасибо, Тофу-сэнсэй. – Она поднялась на ноги и ослепительно ему улыбнулась. Затем она развернулась и вышла за дверь.
Тофу еще полчаса не двигался с места, пока внимание доктора не привлек нервный стук в дверь. Не обращая внимания на боль в суставах, он поднялся на ноги и приветствовал пациента, проводя пожилого мужчину в смотровой кабинет. Тихая рутина его работы была не в состоянии полностью изгнать воспоминания о недавнем разговоре.
Прозвонил колокол, сообщая об окончании последнего учебного дня первого семестра. Ученики высыпали из здания, смеясь и готовясь к летним каникулам. Много позже всех остальных медленно показались еще двое. Ни Ранма, ни Аканэ не чувствовали в себе сил куда-то бежать.
Прибыв домой, они обнаружили, что в этот день не будет никаких тренировок боевых искусств, пока не отпразднуют свадьбу. По крайней мере, не в додзе. Внутренняя часть здания была преобразована, вдоль стен выстроились столы, меж них рядами расположились стулья, до середины тянулся проход. Даже если бы додзе было доступно, времени не было, все были заняты последними приготовлениями. Аканэ немедленно призвали на помощь, хотя Нодоке хватило присутствия духа, чтобы выбрать для нее задачи за пределами кухни.
Ранма сбежал в додзе, где Тендо Соун и его собственный отец развешивали украшения. Он знал, что должен был предложить им свою помощь, но не мог заставить себя это сделать. Может, он и не пытался остановить происходящее, но становилось все труднее делать то, что это приближало. Он отступил из дверного проема, прежде чем двое мужчин успели его заметить, а затем перепрыгнул через стену, направляясь в парк в южной части города, где он надеялся некоторое время спокойно помедитировать.
С кухни ему вслед смотрели две пары глаз – Касуми и Нодоки. Две женщины обеспокоенно переглянулись. Они относительно недавно обсуждали последнее поведение Ранмы, его мать выразила опасение, что он до воскресенья может попытаться сбежать, чтобы избежать давления, но Касуми была уверена, что он так не поступит. В итоге, Нодоку не нужно было долго убеждать, чтобы дать ей понять, что ее сын будет достаточно мужественен и будет присутствовать на церемонии.
Главной причиной их беспокойства было знание, что Ранме придется вернуться сегодня задолго до ужина, чтобы встретиться со священником. Предположив, что они с Аканэ были готовы прояснить ситуацию между собой, по крайней мере, немного, относительно предстоящей свадьбы, Касуми решила позже отправить Аканэ позвать его. Однако, когда уже прошло много времени, Аканэ все еще не появилась, хотя давно уже должна была закончить свое нынешнее поручение.
Немного обеспокоенная Касуми отправилась на поиски своей младшей сестры. Заглянув сперва в пару мест, она постучала в закрытую дверь комнаты Аканэ.
– К-кто там? – раздался изнутри дрожащий голос.
– Это Касуми, – сказала старшая сестра так бодро, как только могла. – Мне нужна твоя помощь.
– М-минутку, онээтян.
Через несколько долгих мгновений Аканэ, широко улыбаясь, открыла дверь. В свою очередь, Касуми осторожно не продемонстрировала, что заметила под глазами Аканэ красные полосы.
– Прости, – сказала Аканэ. – У меня немного разболелась голова, и я решила на несколько минут прилечь.
– Надеюсь, сейчас ты чувствуешь себя лучше, – ласково ответила Касуми. – Видишь ли, я надеялась, что ты можешь мне кое с чем помочь. Как ты думаешь, не могла бы ты сходить и поискать Ранму? Он снова ушел на прогулку, и я боюсь, что он забудет, что скоро придет священник, чтобы обсудить с нами церемонию. Но время еще есть, так что не торопись. Может быть, свежий воздух даже поможет тебе с головной болью.
– Хорошо, – уже не так хмуро сказала Аканэ. Идея примерно на час выбраться из дома показалась ей сейчас довольно привлекательной. – Я найду тебе этого дурака.
Касуми улыбнулась.
– Не нужно так называть его. Просто напомни ему вовремя вернуться. Вот и все.
Ранма оказался на втором месте, которое проверила Аканэ, в одном из местных парков, он сидел на скамейке у стены несколько в стороне от пешеходной дорожки. Он, видимо, наблюдал за семьей, которая неподалеку кормила у пруда уток. Несколько минут Аканэ просто стояла там, упиваясь его видом, вспоминая, как он пришел в ее жизнь, и все, через что они вместе прошли. Затем какое-то шестое чувство предупредило его о ее прибытии, потому что он повернул ей навстречу голову, поймав ее на наблюдении за ним. Собравшись с духом, Аканэ подошла и села с ним рядом.
Ранма подвинулся, давая ей место, удивляясь, почему же она к нему пришла. Он медитировал, размышляя о плаче, что он каждую ночь слышал из ее комнаты, спрашивая себя, возможно ли, только возможно, что это означало, что она, в конце концов, хотела быть с ним. Верилось в это с трудом, но если есть возможность, что это правда, не лучше ли ему было побыстрее это выяснить? Именно поэтому до неожиданного появления Аканэ он сидел там, пытаясь набраться храбрости, чтобы спросить ее, чтобы узнать правду. Ну а теперь почти как будто бы Судьба направила ее, она просто подошла и села с ним рядом. Может быть, Аканэ решила все о себе обсудить?
– Искала меня? – с надеждой спросил он, не отрывая взгляда от семьи, за которой он наблюдал, боясь, что если он на нее посмотрит, то выдаст себя.
– Ага, – сказала она. – Касуми отправила меня тебя найти. Напомнить тебе, что скоро придет священник, чтобы все обсудить. – Она сидела рядом с ним, не слишком близко, сосредоточившись на семье, что, казалось, захватила все его внимание.
Ранма вздохнул, глубоко разочарованный тем, что ее причина была настолько обыденной, так сильно отличающейся от его надежд. Он поднял взгляд на солнце, чтобы оценить время.
– До этого еще около часа. Предположим, я все же про это забыл. Спасибо.
Аканэ покосилась на него.
– Что-то не так? – спросила она, желая узнать, почему же он вздохнул.
Ранма безутешно пожал плечами.
– Я просто хотел… – Он замолчал.
– Что? – спросила Аканэ, чуть склонив набок голову, любопытствуя, что же творится у него в голове.
Следующие слова он почти прошептал:
– Это глупо, я знаю, но… на какое-то мгновение я подумал, что, может быть, ты искала меня, потому что того захотела. А не по просьбе Касуми.
– О, – опустила Аканэ взгляд на свои колени. Через мгновение она вынуждена была спросить: – Почему? Это не похоже на… знаешь… ну… раньше ты, похоже, никогда не искал моего внимания.
Слова встали у Ранмы в горле, слова, что появились по привычке, когда он готовился сказать, что ему не нужно было ее внимание. Но он не мог заставить себя высказать эти слова. Они горели у него на языке, а затем на всем пути обратно, когда он их проглотил. Это были те самые слова, которые он слишком часто говорил, используя их как оружия, удерживающее ее на расстоянии. Он понял, что хочет забрать их все обратно, каждое глупое заявление об отсутствии интереса, что он когда-либо сделал.
Он снова взглянул на семью неподалеку. Неужели и они с Касуми когда-нибудь будут так выглядеть? Со своими детьми? Был ли хоть один шанс, что с ним могла бы быть Аканэ? Было ли для него неправильно хотеть, чтобы будущее было таким?
Почему Аканэ плакала по ночам во сне? Был ли шанс, что она действительно хотела быть с ним? К несчастью, даже если и был, его желание простого ответа не будет удовлетворено – она пришла сюда не для того, чтобы об этом говорить. Что оставляло лишь одного человека, с которым он мог там быть.
И она раскрылась ему, если бы ему хватило смелости воспользоваться этим. Она спросила – он мог ответить, сказать ей, почему же он надеялся, что она пришла искать его. Это был его шанс узнать правду. Быть может, последний его шанс. Если он когда-нибудь и соберется это сделать, то лучше, чтобы это было сейчас, потому что времени уже почти не осталось.
Кашлянув, Ранма попытался объяснить:
– Я думал, что, может быть, ты искала меня потому что… видишь ли, я надеялся…
Он остановился. Что-то здесь казалось неправильным. Через несколько мгновений он понял, что – он хотел, чтобы Аканэ сказала ему первой, если она чувствует то же самое, она избавит его от выставления себя на посмешище. В этот момент он понял, что он трус, и что на это больше нет времени. Если он хочет правды, то ему стоит начать, и первым делом признаться во всем самому себе.
Глубоко вдохнув, Ранма заговорил снова:
– Думаю, я облажался еще тогда, когда Касуми перевела помолвку на себя. Черт, да даже еще до этого. Мне… нелегко об этом говорить, но… я был немного идиотом.
Аканэ почти огрызнулась на него с «что же тут нового?» Однако она сумела себя остановить. Слишком много раз она говорила ему нечто подобное. Слишком много раз она избегала говорить что-либо серьезное, вместо этого оскорбляя или отшучиваясь. Она больше не могла вынести мысли снова двинуться той же дорогой.
Аканэ и сама припомнила тот момент, когда изменили помолвку. Когда она могла бы выступить против, избрать другой путь. Ее ответ был тих, а не презрителен, задумчив, а не наоборот.
– Думаю… я и сама была немного идиоткой. Так что… м-м… что именно идиотское ты имеешь в виду? – Ей было искренне интересно, она тоскливо думала, что было бы слишком плохо, если бы он сказал что-то вроде того, что он хочет жениться на ней, а не на Касуми.
Ранма махнул рукой в сторону семьи, за которой он наблюдал. На отца в западном костюме. На мать в летнем платье. На мальчика примерно трех лет, бегающего с неисчерпаемой энергией. На ребенка неопределенного пола, что сейчас был на руках у матери, а не в коляске рядом с ней.
– Посмотри на них, – тихо сказал он. – Это то, чего я хотел… хочу. Я не только мастер боевых искусств, парень, который избивает монстров и всех остальных. Я хочу того же, что хотят и другие люди, когда думают о будущем. Свадьба, жена, дети. Ага, звучит нисколько не похоже на меня, не так ли? Но это правда. Вот только… не с Касуми. На этой картине я никогда не мог представить ее.
Ранма сжал кулаки, смотря куда-то вдаль.
– Именно поэтому я и сказал, что был идиотом. Мне не стоило допускать помолвки с Касуми. – Он вздохнул. – Едва это произошло, мне надо было заговорить. Надо было это прекратить. Как-нибудь. Надо было сказать им, с кем я действительно хотел быть.
Аканэ снова взглянула на семью, видя в той матери себя саму. На мгновение она ощутила надежду, но затем ее уничтожила. Слишком поздно. Кроме того, лишь из-за того, что он не хотел помолвки с Касуми, не стоило обманывать себя, предполагая, что он хотел быть с ней.
– Так что ты, наконец, решил? После всего этого времени? Теперь, когда ты вот-вот женишься на моей сестре? Она вздохнула. – Могу я спросить, кто это? Это ведь уже не важно. Полагаю… полагаю, это Укё, не так ли?
Ранма с огнем во взгляде повернулся к ней. Все сдерживаемые эмоции излились в его голосе, слова не останавливались.
– Укё?! Разве ты не поняла? Единственная, на ком я хотел жениться, это ты! Ты, черт возьми! Не Укё. Не Шампу. Не Касуми. Это… – Он, сжавшись, наклонился вперед, руки свисали между колен. – Это всегда была ты.
Рука Аканэ взлетела к горлу. Она задыхалась. В парке не хватало воздуха. Она, должно быть, ослышалась. Невозможно было, чтобы Ранма действительно хотел быть помолвленным с ней. Но она это слышала. Слова все еще эхом повторялись у нее в голове. Слова, с которыми нельзя было спорить.
Все еще пытаясь убедить себя, что не ослышалась, все еще пытаясь дышать, она выдохнула:
– Почему? Почему ты не сказал это месяц назад? Хоть когда-нибудь? Почему ждал до сих пор?
Он фыркнул, его слова были полны горечи:
– Ты достаточно ясно заявляла о своих чувствах.
Аканэ почувствовала, как ее дыхание снова пропадает, на этот раз от масштабов глупости всей ситуации. Она уже почти ответила гневно, но ощущаемая ею боль поглотила гнев, и ее слова вместо этого оказались тихи и печальны:
– Клянусь, Ранма, я заявляла о своих чувствах так же ясно, как и ты.
Он озадаченно повернулся к ней лицом.
– И что это значит? Кажется, я только что сказал тебе. Я… ну… я никогда не признавал, что же я в действительности чувствовал. До этого момента. Что значит, что я просто никому не показывал своих чувств.
– Это я и имею в виду, – печально подтвердила Аканэ. – Если ты думаешь, что я… я не хотела помолвки, то… боюсь, ты ошибаешься.
Ранма уставился на нее, горечь поражения уступила место первым проблескам надежды.
– Что? Ты… ты хотела нашей помолвки? Я думал… я думал, что ты была счастлива передать меня Касуми.
Аканэ из стороны в сторону помотала головой. Она прошептала, едва выдыхая слова:
– На самом деле я никогда не хотела разрывать нашу помолвку. Я… я хотела выйти за тебя замуж. Когда-нибудь. Если бы ты того хотел.
Дух Ранмы воспрял словно ветер. Появился свет, показывая путь из тьмы.
– Прости. – Он изо всех сил пытался найти слова, чтобы выразить, что же он сейчас чувствует. – Боже, «прости» слишком мало, чтобы про все это забыть. Не могу поверить, каким же идиотом я был. Слушай, мы можем…
– Нет, – твердо произнесла она негромкое слово.
– Что значит «нет»? – спросил Ранма, поднимая руки. – Ты даже не дослушала, что я хочу сказать.
– Нет ничего, что бы мы могли сделать, – непримиримо сказала Аканэ. – Твоя свадьба через два дня. Касуми всем сердцем ждет этой свадьбы.
– Откуда ты знаешь, что она ее ждет? – потребовал ответа Ранма. – Может быть, она вообще этого не хочет.
Аканэ покачала головой. Ее голос оставался прежним, малоэмоциональным.
– Она месяц это планировала, посвящала этому каждую свободную минуту. Приглашения, платья, цветы и все прочее. Теперь ты хочешь оставить ее у алтаря? И чтобы это было из-за меня? Я не могу этого сделать, Ранма. Я не сделаю этого.
Ранма умоляюще посмотрел на нее.
– Но…
Аканэ снова покачала головой, не глядя на него.
– Нет! Ты согласился жениться на Касуми. Ты должен жениться на Касуми. Я не собираюсь красть мужа у собственной сестры.
Ранма отвернулся, его лицо сморщилось.
– Я еще не ее муж, – отчаянно ответил он. Он глубоко вздохнул. – Слушай… я не хочу ранить Касуми. И не раню. Но эта свадьба, это неправильно. Я хочу жениться на тебе, а не на ней. Э-э… со временем, знаешь, когда-нибудь жениться на тебе. Это… это…
Он сделал паузу, чтобы еще раз глубоко вдохнуть, пытаясь успокоиться и разобраться в своих мыслях.
– Я иногда об этом думал. Представлял. Как бы это было, будь ты готова. Проводить вместе время, не потому, что мы должны, а потому что хотим этого. Преподавать в додзе. Завести детей. Смотреть, как они растут. Учить их боевым искусствам. Девочки были бы прекрасны, конечно, потому что они были бы похожи на тебя. – Он резко остановился, смутившись от того, что сказал слишком много.
Несмотря на свою решимость, Аканэ чувствовала ком в горле. Она услышала свой ответ:
– Что, никаких рыжеволосых девочек с косичками? Полагаю, мальчики были бы похожи на тебя?
Все еще смущенный Ранма пожал плечами.
– Ну да.
Она снова посмотрела на семейную группу, отец и мать сейчас сидели на траве, маленький мальчик был на коленях у отца, мать все еще держала своего ребенка. Ее взгляд размылся, и на мгновение она смогла увидеть там себя и Ранму, вмести с их детьми.
– А что насчет тебя? – спросил Ранма. – Ты когда-нибудь думала об этом? Мы с тобой? Ты когда-нибудь представляла, как бы это было?
Моргнув, чтобы прояснить взор, Аканэ глубоко вдохнула и кивнула.
– Иногда, – призналась она. – Я думала о… нас с тобой… вместе. Иногда… – Она не смогла продолжить, упущенные возможности и сожаления душили ей голос.
Ранма жалобно попытался предложить:
– Мы можем…
– Нет, – тихо сказала Аканэ, прерывая его. Даже на ее слух прозвучало слабо. Она крепко сжала вместе ладони, разыскивая решимость, с которой она недавно ему отвечала. Было тяжело, очень тяжело, и она почувствовала, как ее глаза увлажнились, слеза показалась и скатилась вниз по ее щеке. Она неохотно отбросила мечту, про которую она недавно вспомнила. Ее голос окреп, Аканэ сказала: – Нет, мы не можем, Ранма. Мы просто не можем. Пожалуйста, не искушай меня.
– Но я люблю тебя!
– О Боже! – Он сказал это, ясно, без отрицания, слова, которые она так долго хотела от него услышать. Эта простая фраза, больше, чем все, что он ей сказал, угрожала сокрушить ее оборону. Аканэ вскочила, закрывая ладонями уши, мотая из стороны в сторону головой. По ее лицу текли слезы. – Нет! Не говори этого! Пожалуйста, не говори этого! Ты помолвлен с Касуми. Все придут на вашу свадьбу. Я не предам свою сестру. Не разобью!
Ранма вскочил перед ней на ноги и отвел ее руки от головы.
– Выслушай меня! – закричал он. – Я, наконец-то, смог сказать тебе, чего я хочу! Что я был слишком глуп, чтобы сказать тебе в последний раз, когда… когда ты спрашивала. Что я понял в тот день, когда думал, что ты… мертва. Аканэ, я не думаю, что смогу жить без тебя! Пожалуйста… я… я люблю тебя. – Он позволил себе повесить голову и, все еще держа ее руки, тихо повторил эти слова: – Я люблю тебя.
Аканэ казалось, что ее сердце внутри разрывается на части. Ей так сильно хотелось сказать «да», сбежать вместе с ним, покинуть семью, покинуть всех. Выйти замуж и завести семью там, где из никто никогда не найдет. Потому что это будет нужно. Если она сама попытается претендовать на Ранму, она обесчестит себя, она больше не сможет встретиться со своей семьей.
Она сломалась, разрыдавшись, и Ранма притянул ее в свои руки, тепло обнимая ее. Его сила, его душа, его объятия утешали ее. Она плакала все сильнее, чувствуя, как его рука гладит ее по волосам, как он легонько ее покачивает. В безопасности его объятий она представляла себе их совместное будущее, только их, но они есть друг и друга, и у детей, которые появятся.
Слезы замедлились до всхлипов. Это была пьянящая фантазия, и все, что необходимо было, это бросить свою семью, предать сестру, что вырастила ее как мать, отбросить свою честь. Она еще раз судорожно вдохнула и отстранилась, стараясь не встречаться взглядом с Ранмой.
– Боюсь, я промочила тебе всю рубашку, – хрипло сказала она ему.
– Аканэ, я…
Аканэ подняла палец и прижала его к его губам, прося его замолчать.
– Ранма, я буду дорожить тем, что ты сказал. Всегда. Я хочу, я очень хочу, чтобы у нас было будущее. Но слишком поздно. Ты сейчас с Касуми.
Бормоча ей в палец, Ранма сказал:
– Еще не слишком поздно, еще не наступило воскресенье.
Аканэ прикусила свою губу, ее глаза снова увлажнились.
– Пожалуйста. Не надо. И так тяжело.
Она подалась вперед, и на мгновение Ранма подумал, что она хочет его поцеловать. Но Аканэ сдвинулась в сторону и прижалась щекой к его щеке. Ее губы оказались около его уха, и тишайшим шепотом она ему сказала:
– Я люблю тебя, Ранма. Позаботься ради меня о Касуми.
Затем она повернулась и ушла, не дав ему еще раз взглянуть на ее лицо. Не в силах поверить, что это произошло, Ранма начал идти за ней, думая, что он должен как-то найти слова, чтобы ее убедить. Хотя он остановился, когда Аканэ пошла быстрее, не в силах смириться с мыслью, что она может сбежать от него, если он будет ее преследовать. Так что он стоял там и смотрел, как Аканэ исчезает у него из вида, пытаясь в то же время понять, как же в такой ясный летний день все, казалось, могло потускнеть.
Касуми и Нодока были в комнате Касуми, в последний раз спокойно обсуждали планы перед завтрашней свадьбой. Ясно было, что определенные стороны испытывали сильный стресс, но это было неизбежно, по-настоящему необходимо, чтобы все пошло так, как они надеялись. Они обе были довольно уверены, что все пройдет по сценарию.
Касуми сказала:
– Ранма и Тофу готовы сломаться. Я это чувствую. Вы видели, как ваш сын весь день нервничал. Он едва сдерживался. Когда придет время завтрашней свадьбы, он будет в таком отчаянии, что готов будет на что угодно.
Нодока крепко сжала руки на шелковом свертке, что все время держала при себе.
– Пока это «что угодно» то, на что мы надеемся.
Младшая женщина улыбнулась.
– Если честно, я просто не могу поверить, чтобы Ранма смог сбежать от своих обязательств. Он встанет против нас. Должен. Я не вижу никакого другого выхода, который он мог бы придумать и сделать, кроме как пройти через свадьбу. И его любовь к Аканэ слишком сильна, чтобы он так поступил.
Нодока глубоко вздохнула.
– Надеюсь на это. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив.
Касуми прикусила губу.
– Меня беспокоит Аканэ. Я бы предпочла, чтобы она решилась сказать, что она хочет, прежде чем произойдет столкновение с Ранмой. Но, боюсь, сама она так не сделает. Хотя она чувствует себя почти как и Ранма, она… – Касуми вздохнула. – Она чересчур оглядывается на меня. Помещает меня на незаслуженный пьедестал. Думаю, нам стоит дать ей некоторый дополнительный, э-э, толчок, прежде чем она признает, что хочет.
Старшая женщина взглянула на тьму за окном. Через мгновение ее губы изогнулись.
– Может быть, мы заставим ее думать о тебе и моем сыне? Скажем, вместе? Что если я, предположим, спрошу тебя о ваших планах на медовый месяц?
Касуми очаровательно покраснела, опустив при этом глаза. Однако ее губы точно так же изогнулись
– Это… немного жестоко. Но должна признать, это вполне может вызвать необходимый нам шок. Пока она будет в правильном психическом состоянии.
Нодока кивнула.
– Попросим ее помочь мне завтра с твоим платьем. Вид тебя в свадебном платье, выглядящей готовой выйти замуж, должен сделать свое дело, как думаешь? Не могу поверить, что она не подумает о том, что могло бы произойти, если бы это она надела платье.
Касуми испустила вздох.
– Да. Это может сработать. – Она вздохнула. – Жаль, что нам приходится так ими манипулировать. Хотела бы я, чтобы они сами могли просто признать, чего хотят. Но если мы оставим их на произвол судьбы…
– … они просто продолжат этим возмущаться, – закончила за нее Нодока. – Отказываясь признать, что теперь они хотят того, против чего так долго возражали. Они оба слишком гордые и упрямые мастера боевых искусств. И если мы позволим им продолжить так себя вести, то придет день, и будет сказало слишком много обидных слов. Нет, я уже несколько недель назад согласилась с тобой. Возможно, это наша лучшая надежда сделать то, что они на самом деле хотят.
– Если все это сработает, – сказала Касуми с отчетливо слышной в голосе мольбой.
– Да, – сказала Нодока. – Если это сработает. – Она остановилась. – Полагаю… как это называют? Адвокат дьявола? Я знаю, что мы уже давно это обсуждали, но этот план может провалиться. Свадьба завтра. Если все провалиться, ты по-прежнему будешь готова через это пройти? Выйти замуж за моего сына? Не сомневаюсь, легче было рассматривать возможность, когда она была… отдаленной.
Касуми очень глубоко вдохнула.
– Да, – сказала она, заставляя свой голос быть твердым. – Потому что если они не… если Ранма и моя сестра не смогут, когда придет время, преодолеть свою гордость, когда они должны будут сказать или навсегда потерять свой шанс… если так произойдет, то я была неправа. Неправа, думая, что они любят друг друга. Неправа, думая, что им суждено быть вместе.
– Если так произойдет, – продолжила она суровым тоном, выражающим ее решимость, – тогда да, я должна выйти замуж за Ранму. Честь нашей семьи, моя честь требуют этого…
Этим вечером Ранма рано забрался на крышу. Он сомневался, что вообще сможет уснуть, зная, что завтра он должен жениться на Касуми. Должен же быть какой-то выход! Это Аканэ он любит. И она любит его. Не должно ли это значить, что они с Аканэ должны жениться?
Он поник, думая о других людях. Изначально Касуми настаивала на этом браке, прикладывала все свои силы весь прошлый месяц. Неужели он заставит себя причинить ей столько боли, отступив сейчас? В самый последний момент?
Но что если Касуми на самом деле не хочет выходить за него замуж? Что если она делает это из долга, ради сохранения чести семьи? Если это так, ну, честь вполне будет сохранена, и если замуж за него вместо нее выйдет Аканэ. Конечно, это вызовет пересуды, учитывая, чего все ожидали, но разве это так плохо? Все равно их семьи всегда были темой сплетен, и пока не произойдет ничего, позорящего их, все будет в порядке.
Конечно, батя, и мама, и Тендо-сан все скажут ему, что он должен жениться на Касуми. Но неужели это для них так важно? Если он вместо этого женится на Аканэ? Он сомневался, что их отцы будут, так или иначе, сильно возражать. Хотя его мать… вот она была весьма несговорчива. Он согласился жениться на Касуми. Приглашения разосланы. Люди придут на его с Касуми свадьбу. Что подумает мама о такой последнеминутной бесхарактерности с его стороны?
Кроме того, все это зависит от согласия Аканэ выйти за него. От этой мысли Ранма поник. Он знал, она хотела этого. Но когда он попытался с ней об этом поговорить, она отказалась об этом думать. Прямо сказала ему не искушать ее, что он должен жениться на Касуми. Почему же она должна быть настолько бестолковой?
Не то чтобы прилагательное «бестолковый» нельзя было применить и к его поведению за последний месяц. Или даже еще больший срок.
Даже если бы он смог поговорить об этом с Аканэ, убедить ее согласиться, оставался еще вопрос с Касуми. Конечно, если она делает это лишь из долга, она, вероятно, готова будет уступить и позволить ему жениться на Аканэ. Может быть. Если она готова будет смириться с неловкостью от такого изменения в последнюю минуту. Но если она правда хочет выйти за него замуж… Что тогда? Что если она правда думает, что влюблена в него?
Ранма прошелся по крыше из стороны в сторону, он был в смятении. Что ему стоит сделать? Что он может сделать? Даже если бы был какой-то выход, Бога ради, свадьба завтра! Ранма был вполне уверен, что слишком поздно было ждать, что после свадьбы он что-нибудь придумает.
Сунув руки в карманы, Ранма спустился по крыше в сторону комнаты Аканэ. Не то чтобы он собирался с ней поговорить. Пока ему на ум не придет какой-нибудь план. Он просто надеялся, что сидя над ее комнатой он сможет достаточно успокоиться, чтобы думать чуть яснее.
На некотором расстоянии от своей цели юноша остановился, заслышав звук голоса из окна ниже. Он машинально признал их как Касуми и свою мать. А комната под ним была спальней Касуми. Зная, что подслушивать невежливо, он оказался не в силах, или по крайней мере в нежелании, уйти. Он внимательно вслушивался, тихо произнесенные слова были едва различимы.
– … я должна выйти замуж за Ранму. Честь нашей семья, моя честь требуют этого. – Голос Касуми был суров, полон решимости. – С самого начала так и было задумано. Я должна выйти замуж за Ранму, а он должен жениться на мне. Никакого иного выхода не должно быть. Так что ответ на ваш вопрос – да – церемония завтра состоится в любом случае.
– Ты знаешь, что он никогда тебя не полюбит, – спокойно заявила Нодока. – Не о таком мечтают молодые женщины.
Касуми вздохнула.
– Любовь это роскошь, что редко появляется в договорном браке. Он добрый и порядочный молодой человек, и мне придется довольствоваться этим. Вы правы, он не любит меня. И, раз уж на то пошло, я не люблю его. Не так. Тем не менее, уверяю вас, это не помешает нашей свадьбе.
Наступила пауза, во время которой Ранма стоя дрожал, стараясь промолчать, столкнувшись с тем, что он услышал. Он подобрался поближе, прислушиваясь, интересуясь, возможно ли, всего лишь возможно, что его мать проявит здравый смысл. Возможно, предложение, что любовь, в конце концов, важна.
Еще через мгновение Касуми снова заговорила.
– Пока мы обсуждаем эти вопросы, что если… что если Ранма просто откажется появиться на свадьбе? Или попытается сбежать? Знаю, я сама говорила, что уверена, что он так не поступит. Но позвольте на этот раз мне взять роль адвоката дьявола. Что тогда?
В голосе Нодоки, когда она ответила, была сталь:
– Мой сын не поступит столь немужественно. Если понадобится, я сама в этом удостоверюсь. Люди могут понять расстройство свадьбы из-за нападения, но обе семьи будут опозорены, если свадьбы не состоится из-за того, что мой сын… так решил. Уверяю тебя, я не позволю ему отказаться. Если он сбежит, я выслежу его и верну его.
Ранма услышал достаточно, более чем достаточно. Он в отрицании потряс головой, раскрыл рот, но не в силах был подобрать слов. Ранмы прыгнул, осторожно приземлившись на другой стороне от дома. Без всяких мыслей он бесцельно побрел в додзе, где уставился на украшения, пытаясь справиться с тем, что он узнал.
В комнате Касуми невеста сказала:
– Ну, будем надеяться, что до этого не дойдет. Да, лучше быть готовыми действовать в рамках такого сценария, если – если – окажется, что мы настолько ошиблись в силе их чувств. Но для меня это совсем не на первом месте. Я уверена, что завтра мы все сможем жениться по любви. Еще немного давления, внимательность под конец, и я уверена, что мы найдем щель в невероятном упрямстве вашего сына и моей сестры.
– Рассчитываю на это, – с надеждой ответила Нодока.
В додзе Ранма открыл глаза, вглядываясь в темноту. Должно быть, он ненадолго потерял сознание. Он увидел, что сидит на коленях на невысоком возвышении, что они построили в конце додзе, рядом со святыней. Его мысли кружились, попав в замкнутый круг, не пропадая из его вида.
Касуми и его мать его не отпустят. То, что он любит Аканэ, а Аканэ любит его, не имеет значения. Завтра, возможно сегодня – сколько уже времени прошло? – ему придется жениться на Касуми. Если понадобится, под острием катаны его матери.
За этим последует жизнь во исполнение планов его отца и Тендо-сана. В браке с женой, которую он никогда не полюбит, и которая никогда не полюбит его в ответ. Он мог бы это стерпеть, если бы не знал, что Аканэ любит его. Перспектива жизни в браке с Касуми, все время при этом глядя на Аканэ, или просто зная, что она где-то там – зная, что она любит его, зная, что они могли бы…
Это безумие! Ранма стукнул кулаком, ломая платформу под ним, его мысли бежали все быстрее. Неужели они думают, что он может так жить! Он всего лишь человек! Не какой-то робот-мастер боевых искусств!
Но что он может сделать? Ему не позволят жениться на Аканэ. Не только его мать, так сказала и Касуми! Их слова ясно дали понять, что его желания не имеют никакого значения; они настоят, что честь требует, чтобы он женился на Касуми. Они не примут его отказа. Даже если он попытается сбежать, его собственная мать придет за ним, требуя, чтобы он вернулся.
И в любом случае, что он получит, сбежав? Если Аканэ не последует за ним, его жизнь будет пустой. Теперь, зная, что она любит его, он не мог вынести мысли о том, чтобы оставить ее позади. Но все же он был уверен, что она не пойдет вместе с ним. Когда она говорила с ним, она сказала ему не искушать ее, отказываясь рассматривать любую возможность, включающую кражу его к Касуми. Нет, Аканэ не сбежит вместе с ним.
Даже если сбежит… Ранма попытался это представить. Аканэ будет чувствовать себя обесчещенной. Ей будет казаться, что она предела свою сестру, обесчестила себя. Если он убедит ее уйти с ним, тогда он будет отвечать за то, что принудил ее к этому. У них не будет никакого шанса быть счастливыми вместе, живя с таким грузом.
В нем нарастало давление, требуя высвобождения. Однако все двери, о которых он мог подумать, оказались закрыты. Он сказал Аканэ, что любит ее, что не может без нее жить. Тем не менее, он представил Касуми и свою мать, стоящих над ним, первая неумолима, вторая держит катану, требуя, чтобы он женился на Касуми. Его душа рычала отказ, крича, что или Аканэ, или ничто.
Он не мог сбежать, потому что так он не мог получить Аканэ. Он не мог, не станет жениться на Касуми. Он не мог просто отказаться жениться на ней. Не осталось ничего, никакого способа все изменить, никакой возможности, никакой надежды…
Ранма пробил в платформе под собой еще одну дыру, сердце бешено колотилось, воздуха не хватало. Он в ловушке, в ловушке, спасения нет…
Ранма, наконец, признал, чего хочет в жизни, отчаянно хочет. Чего жизнь ему уже не позволить получить. Что он по-дурацки упустил из своих рук.
Юноша обнял себя, сжавшись, раскачиваясь. Он хотел взвыть, выкрикнуть свой отказ. Он хотел не делать того, что хотели они! Он хотел не позволить им так его заставлять! Но единственный оставшимся вариантом было уйти, уйти навсегда, скрыться настолько хорошо, чтобы они никогда его не нашли. И он не мог. В его голове снова взревела мысль: «Я не могу жить без Аканэ!»
Ранма продолжал, пока исчезало эхо его мысленного крика, искать новый смысл в выкрикнутом заявлении. В этот момент он осознал что да, есть другой выбор. Выбор, в котором его не заставят жить без женщины, что он любит. Его губы изогнулись в мрачной усмешке на вывернутый смысл этой мысли.
Юноша едва не рассмеялся, но подавил смех, опасаясь, что он будет звучать как у сумасшедшего. Его позабавило, что это был выбор чести, тогда как все остальные варианты приносили бесчестье. Возможно, его мать будет им гордиться. По крайней мере, это было решение, с которым ей должно быть достаточно удобно.
Ранма скользнул внутрь дома, заметив по кухонным часам, что осталось еще немного времени до полуночи. Двигаясь так тихо, как он только мог, он вошел в комнату, что делил вместе со своими родителями, радуясь, что его батя так крепко спит. Через несколько минут острожных поисков он нашел белые одежды, которые искал. Взяв их, он покинул комнату, после чего заколебался. Вместо того, чтобы немедленно спуститься вниз по лестнице, он повернулся в другую сторону.
Он приоткрыл дверь, с сожалением улыбнувшись утке на табличке с именем. Шагнув внутрь, он закрыл дверь так же тихо, как и открыл ее. Беззвучно двигаясь, он опустился на колени рядом с кроватью, некоторое время просто разглядывая лицо спящей Аканэ.
Он протянул руку и кончиками пальцев смахнул с ее лба несколько прядей волос.
– Прощай, пацанка, – сказал он так тихо, как только мог. – Знаешь, я люблю тебя. Больше жизни. Постарайся не слишком грустить.
Ранма наклонился вперед. Как можно легче, он коснулся губами Аканэ. Затем он стремительно встал и выпрыгнул в ее окно.
Аканэ приподнялась на локте, касаясь пальцами своих губ. Был ли это сон? Или Ранма только что?.. Или она заметила его спину в своем окне? Она поспешно выбралась из-под одеяла и выглянула на улицу, но ничего не увидела. Немного поколебавшись, она выскользнула из своей комнаты и спустилась по лестнице.
Снова войдя в додзе, Ранма включил свет. Не стоит подворачивать лодыжку, споткнувшись обо что-то в темноте, невесело подумал он про себя. Пробравшись к стенду с оружием, он выбрал танто и пальцем проверил его остроту. Он мрачно кивнул появившейся капле крови. Собравшись с духом, он вновь пробрался к концу зала и опустился на колени перед святыней.
Аканэ вышла на улицу, глядя на додзе. Из окон и дверей лился свет. Неужели Ранма тренировался так поздно ночью, не в силах уснуть? Вот только в этом не было никакого смысла. В комнате не было место, все было готово к свадьбе. Что этот дурак там делал? Она молча подобралась поближе.
Аканэ выглянула из-за края двери. Через мгновение она заметила Ранму в передней части зала, на коленях, спиной к ней. Одетого в белое. Что он делал? Его тело дернулось, она ясно расслышала, как он рыкнул. Затем он снова дернулся, на этот раз рык четко свидетельствовал об агонии. Встревожившись, Аканэ уже шагнула вперед, наклонился в сторону и упал. Задохнувшись, она мгновенно перепрыгнула оставшееся расстояние.
Кровь. В первые секунды она не могла подумать ни о чем другом. Когда прошел первоначальный шок, она поняла, что держит Ранму, одной рукой напрасно зажимая алый поток из его живота. Там было два длинных разреза, один горизонтальный, другой вертикальный. Она взглянула в его лицо, распахнув рот в вопле ужаса, что так и не раздался. Его глаза смотрели на нее, на губах было немного крови.
– А-Аканэ?
– Зачем? Зачем?!
Он слабо поднял руку. Мазнул кончиками пальцев по ее щеке.
– Я люблю тебя. Сказал же… не могу жить без тебя. О-они все равно заставили бы меня ж-жениться на Касуми. Слышал. Не было другого выхода.
Ее взор размылся из-за льющихся из глаз слез.
– Ты мог жениться на Касуми. Ты мог быть счастлив. Достаточно счастлив.
Ранма покачал головой.
– Глядя на тебя, все эти г-годы? Зная, что могло бы быть? Поверь, так меньше боли. – Он закашлялся, выпуская еще больше крови. – Нужно запомнить. В следующий раз. Позвать кайсяку. Закончить побыстрее.
Из ее горла вырвался всхлип.
– Я не хочу, чтобы ты умер!
– Так лучше, Аканэ. Все сохранят свою честь. По крайней мере, я… – Он снова закашлялся, морщась от боли, из уголка рта по его лицу бежала кровь. Закрыв глаза, он откинулся на спину. Зашептал, заканчивая свои слова: – … Я смог в последний раз увидеть тебя.
– Ранма!
– Люблю… тебя… – Казалось, с последним словом его дыхание прекратилось. Следующего вдоха не произошло.
– Нет!! – вырвался из ее горла крик, вызвав у нее боль. Он эхом отразился от стен. Она крепко прижала тело Ранмы к своей груди, бессмысленно раскачиваясь из стороны в сторону, плача над своим горем. Ее ум отключился, не слыша кричащих людей, желающих узнать, что происходит.
Затем ее потянули прочь руки.
– Ты ничего не сможешь для него сделать, – сказал голос у ее уха, рваный от своего горя. – Он ушел. – Она напрасно вырывалась из рук своего похитителя. Затем она обмякла, судорожно всхлипывая.
Аканэ слепо слышала голоса вокруг. Слова шока, ужаса, горя, тоски. Ее сестра Касуми рыдала, снова и снова повторяя, что все это ее вина, тогда как мать Ранмы холодно выражала свое жестокое с этим согласие. Набики, ее голос звучал как-то сломлено, была где-то неподалеку и предлагала воспользоваться успокоительными.
Аканэ почувствовала, что ее опустили на скамью. Руки, что ее держали, отпустили свою хватку, их владелец отвернулся, чтобы задать вопрос еще кому-то поблизости.
Ранма ушел. Он по-настоящему, совершенно ушел и никогда не вернется. Ей не стоило отказывать ему в тот день в парке. Она должна была наплевать на честь, на свою сестру, и сбежать вместе с ним. Сбежать туда, где людей не заботит честь и обязательства перед семьей. Туда, где они с Ранмой смогли бы жениться и провести вместе всю жизнь и вечность.
Он ушел. Ушел навсегда. Она никогда больше не увидит этой проказливой ухмылки. Этого блеска в его глазах. Этой невыносимой самоуверенности. Она никогда больше не будет целой, потому что он забрал с собой кусочек ее сердца.
Перед ней замаячило будущее. Пустая жизнь, растянувшаяся в бесконечность. Пока смерть, наконец, не сведет их снова вместе.
Зачем ждать?
Аканэ открыла глаза. В ее движениях не было абсолютно никаких сомнений, когда она вскочила со скамейки и в два прыжка пересекла помещение. Откуда-то сзади закричал голос, но слишком поздно. Подняв танто там, где его уронил Ранма, Аканэ погрузила его в свой живот. Закричав в агонии, она резко дернула его, отчаянно разрезая. Рот открылся в гримасе боли, она упала вперед на его тело, стремясь дотянуться своими губами до его. Она едва сумела с этим справиться, прежде чем рухнула, не в состоянии прекратить сдавленные крики боли.
Ее отец оказался рядом с ней, взял в свою руку ее, по-прежнему держащую нож, крича Набики вызвать скорую. Другую руку он прижал к длинной ране, напрасно пытаясь остановить льющуюся из нее кровь. Очевидно было, что ее неуклюжему удару удалось затронуть что-то жизненно важное. Аканэ уже не действовала сознательно, вяло подергивая ногами, боль перегрузила ее. Касуми, прижав к ушам руки в тщетной попытке отгородиться от криков своей сестры, смотрела, как Нодока целеустремленно подошла к стене и подняла катану.
– Нодока, ты не можешь, – выдавил Соун. – Скорая будет здесь…
Женщина указала. Слова ее были горьки.
– Посмотри, сколько крови она потеряла, и скажи мне, что думаешь, что у нее есть шанс. Послушай, как ей больно! Она выбрала почетную смерть! Как и мой сын! – Ее зубы чуть не сломались, так плотно она сжала их на последних словах. – Или честь для тебя важна, лишь когда она затрагивает помолвку? Честь важна, лишь когда это удобно? – выплюнула она последнее слово.
– Но она моя девочка, – судорожно всхлипнул Соун. Вздохи Аканэ на его руках стали слабее, но не менее мучительны.
– Как и Ранма был единственным моим ребенком, – яростно ответила Нодока, вновь роняя слезы. – Посмотри на них и узри жертву вашей гордости. Ты знаешь, что она умрет. Нет смысла продлевать ее страдания. Все началось с честь. Пусть с честью все и закончится.
Касуми смотрела в ужасе, тряся головой. Не в силах говорить.
Генма встал рядом со своей женой, по его лицу текли слезы, сдавленным голосом он выдавил:
– Ты уверена, что сможешь?.. – махнул он рукой в сторону меча.
Нодока отрывисто кивнула.
– Знаю, что я плохо обращаюсь с клинком, но по крайней мере это я практиковала. И я много лет мысленно подготавливала себя.
Она шагнула вперед. Соун, слыша агонию своей дочери, зная, что Нодока была права, немного приподнял Аканэ. Он закрыл глаза. Раздался свист воздуха и легкое вздрагивание у него на руках. Касуми снова вскрикнула, после чего потеряла сознание. Мужчина мягко опустил своего затихшего младшего ребенка на пол.
– Имя Аканэ будет внесено в регистр Саотоме, – с каменным лицом заявила Нодока. – Их прах будет захоронен вместе. – Никто не посмел ей возразить.
Гости испытывали немалое потрясение, прибывая один за другим на следующий день. Вместо счастливой свадьбы оказалось, что им придется выражать свои соболезнования двум раздираемым горем семьям. Большинство ушли вскоре после прибытия, чтобы не быть обузой. Некоторые близкие родственники остались, предлагая свою помощь с уборкой и всем необходимым. Укё рухнула, и ее усадили, завернув в одеяло, в углу.
Доктор Тофу привел себя этим утром в прекрасное состояние, пока надевал смокинг. Наполовину обезумев от мысли, что он вот-вот навсегда потеряет желание своего сердца, он нашел в себе силы сделать ужасающий выбор. Так что он засунул свой скелет Бетти-тян в шкаф, после чего прошел по улице в сторону дома Тендо, горя от решимости. Он собирался встретить с Касуми перед церемонией, умоляя ее передумать, прося ее выйти замуж за него, а не за Ранму.
Однако когда он дошел до ворот, стало ясно, что происходит что-то странное. Несколько людей выходили с потрясенными лицами, после чего поворачивали на улицу и уходили. Одна женщина открыто плакала. Недоумевая и беспокоясь, Тофу медленно двинулся к воротам. Вздохнув, он толкнул их и вошел.
Там стоял Саотоме Генма, выглядя заметно измученно. Тофу потребовалось некоторое время, чтобы узнать мужчину, чаще сталкиваясь с ним в форме панды. Кроме того, казалось, отец Ранмы за ночь постарел лет на десять. Напротив, Генма сразу узнал доктора.
– А, доктор Тофу, – сказал Генма. – Интересно было, придете ли вы. Свадьбы не будет. Произошло… трагедия. – Его голос был необычайно хрипл, почти на грани слез, насколько мог судить доктор.
– Надеюсь, ничего слишком ужасного, – оптимистично предположил Тофу.
Генма хмыкнул с несчастным выражением лица.
– Мой сын и Аканэ-кун. Оба умерли прошлой ночью.
Тофу чуть не упал в шоке. Умерли? Как? Что же могло произойти? Неужели напал один из старых врагов, застав их врасплох?
– Я очень сочувствую вашему горю, – сказал доктор. – Я могу чем-то помочь вам или вашей семье?
Генма покачал головой.
– Ничего уже и не нужно. Моя жена справляется со всем в доме, вместе с тетей и парой кузин. Тендо-кун принял снотворное и немного саке. Он сейчас спит. Набики не слишком разговорчива, пытается притвориться, что не плачет. Касуми заперлась в своей комнате. Ни с кем не разговаривает. – Он вздохнул. – Еще пара родственников. В додзе. Прибираются.
– Ясно. – По-прежнему невероятно было услышать столь опустошающие новости. – Возможно, мне стоит попробовать поговорить с Касуми, – предложил он. – Я давно ее знаю.
Генма пожал плечами. Его глаза устало проследили за молодым человеком, когда Тофу вошел в дом.
Неизвестная Тофу женщина вышла ему навстречу, когда он разувался. Он тихо объяснил, что он местный хиропрактик и, в частности, друг Касуми, прежде чем поднялся по лестнице. Однако стук в ее дверь не вызвал никакой ответной реакции. Он постучал еще раз, затем попробовал открыть, только чтобы обнаружить, что дверь заперта. Он негромко позвал:
– Касуми-сан? Это я, Тофу. Пожалуйста, впустите меня.
Изнутри комнаты донесся вздох, но больше никаких звуков.
– Касуми-сан. Пожалуйста. Я знаю, что вам больно. Пожалуйста, поговорите со мной.
По-прежнему ничего не было слышно.
Молодой доктор изучил закрытую дверь перед ним. Какой бы враг не поразил ее семью, нехорошо было так запираться. Если бы он всегда был глупцом, она всегда бы от него отгораживалась ради своего же блага. Недавно он решил, что любит ее и собирается столкнуться с этой любовью. Хотя он был не таким идиотом, чтобы провозглашать нежеланные заявления перед лицом семейной трагедии, сейчас было время начать действовать как мужчина, которым он хотел для нее быть.
Он постучал еще раз.
– Касуми, боюсь, я настаиваю, чтобы ты открыла эту дверь. Ты не можешь все время там прятаться.
Подождав еще минуту и все еще не получив ответа, Тофу глубоко вдохнул. Опершись одной рукой на дверь, он отвел другую руку назад, после чего сильно ударил дверь ладонью чуть выше ручки. Раздался резкий треск, с дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Он толкнул ее и вошел внутрь.
Касуми сидела на своей кровати, спиной к углу комнаты, прижав колени к подбородку. Она спрятала лицо в тот же момент, когда Тофу вошел в комнату, но не раньше, чем он заметил, насколько красными и опухшими были у нее глаза. Надтреснутым голосом она взмолилась:
– Пожалуйста… уйди…
– Нет, – ответил он резким отказом. Подойдя, он уселся на кровать, сев рядом с ней, когда она отстранилась. Он попытался обнять ее, тогда как она постаралась ему этого не позволить.
– Касуми, это не твоя вина! – сказал ей Тофу. – Тот, кто это сделал…
Касуми вырвалась из его рук, прижавшись к стене.
– Моя! Моя! – запричитала она.
Тофу положил руку ей на спину, не пытаясь немедленно обнять ее.
– Почему бы тебе не рассказать мне, что произошло?
– Они… не сказали тебе? – спросила она, всхлипывая между слов. – Нодока-сан… не сказала тебе… что это из-за меня?
Тофу покачал головой, не то чтобы растерянная девушка могла увидеть его жест.
– Я не говорил с матерью Ранмы. Так что, пожалуйста, расскажи мне. Почему ты винишь себя? Конечно, виноваты напавшие на них люди.
– О, – слегка осела Касуми, поняв, что мужчина рядом с ней заблуждается. Что ей придется просветить его.
– На них… не напали.
Тофу вздрогнул, пытаясь собраться с мыслями.
– Тогда что…
– Они… лишили себя… жизней, – сказала молодая женщина, чувствуя, как Тофу напрягся рядом с ней. – Сперва Ранма… избегая… брака. Аканэ… нашла его. Затем она… убила себя. Я… видела ее смерть.
Доктор потерял дар речи. Трудно было представить, чтобы столь уверенный юноша, как Ранма, которого он знал, отчаялся до такой степени. Тем не менее, похоже, так и произошло. Теперь было понятно, почему Касуми считала это своей виной, так как это случилось из-за планируемого брака с нею. Он не убрал руку с ее спины, пытаясь передать через прикосновение утешение.
– Это не твоя вина, Касуми. Он оказался в ловушке чести. Той, которой никто из нас не мог положить конец. Если бы только он давно признал свои настоящие чувства к Аканэ, прежде чем эта свадьба была спланирована. Или если бы Аканэ признала чувства к нему. Или я… если бы я признал свои чувства… к тебе.
– Поэтому это моя вина, – прошептала Касуми. Ее рыдания стихли, когда она нашла в себе силы признаться: – Это был план. Все были слишком упрямы, чтобы признать, чего они хотят. Когда бы вы все поняли, что сегодня и правда последний ваш шанс… вы должны были, наконец, признать… но он не… это не сработало… я не справилась. И теперь они мертвы! – снова расплакалась она.
Тофу все еще сидел, обдумывая то, что она ему только что сказала. Верно было, что он в итоге сломался этим утром под нарастающим давлением, что он пришел сюда с намерением попросить ее отказаться от Ранмы выйти вместо этого за него. Неужели она да такой степени манипулировала им? И если так, сможет ли он ее простить?
Ноющий тихий голосок внутри спросил, если бы ее план удался, что бы он думал?
Он посмотрел на женщину с разбитым сердцем, плачущую рядом с ним в стену, вспоминая девочку, которую он в первый раз встретил, уже являющуюся главой семьи во всем, кроме своего имени. Мудрую не по годам, и все же… все еще двадцати одно летнюю. Едва год как ставшую взрослой.
Тофу снова потянулся обнять Касуми. Она опять попыталась вырваться, но на этот раз он не собирался ее отпускать. Вскоре он прижал ее к своей груди, рукой держа ее под голову.
– Это не твоя вина, Касуми, – прошептал он. – По крайней мере, не больше, чем кого-то еще. Было множество выходов из этого беспорядка. Ранма не должен был выбирать такой способ. Ваши отцы давно могли проявить по этому поводу большее благоразумие. Даже я, как я сказал, я мог давно признать, что было у меня на сердце. Мы понесли ужасную потерю, но виноваты мы все.
Касуми обратила на него размытый взор.
– Ты… ты не думаешь, что это моя вина? Нодока-сан сказала такие ужасные вещи…
Он провел рукой по волосам, сжав ее чуть крепче.
– Она оплакивает потерю своего единственного ребенка. Я уверен, со временем она пожалеет, что сказала в разгар столь ужасного момента. И я еще раз скажу, что нет, вина за это лежит не только на тебе. Ее должны разделить мы все. – Он остановился, затем сказал: – В конце концов, ты моя прекрасная Касуми, всегда изо всех сил старающаяся сделать все как можно лучше для своей семьи. Как я могу думать о тебе что-нибудь столь ужасное?
Она одарила его храброй улыбкой, которая, все же, дрожала.
– Ты был весьма красноречив. Ты уверен, что ты мой Тофу-сэнсэй?
Он улыбнулся в ответ.
– Я нужен тебе. Так что пора мне оставить позади все те глупые действия. Да, я твой Тофу-сэнсэй. Пока еще слишком рано о таком говорить, но… я хочу скоро поговорить с тобой о том, чтобы по-настоящему быть твоим. Так долго, как мы оба сможем прожить.
У Касуми перехватило дыхание. Ее руки, за его спиной, вцепились в его рубашку, не отпуская. В это мгновение она увидела в нем спасательный круг, с помощью которого ее могли вытащить из этого ада, в который она себя погрузила. Когда она справилась со своим голосом, она сказала:
– Пожалуйста, забери меня отсюда.
– Касуми…
Она покачала головой.
– Знаю. Не сейчас. Я нужна своей семье, в этой последней задаче. Но после… – поперхнулась она на мгновение, – после похорон, пожалуйста, заберешь меня отсюда? Навсегда?
– Если ты того хочешь, – серьезно сказал ей Тофу перегруженным эмоциями голосом. – Я заберу тебя туда, куда ты пожелаешь. Настолько долго, насколько я смогу быть рядом с тобой. Навсегда.
Касуми кивнула, после чего снова уткнулась лицом в его грудь, вновь начав плакать. Однако на этот раз слезы, наконец, смогли принести катарсис, и Тофу продолжал держать ее, пока убитая горем девушка не уснула у него на руках.
Быстро шагая, женщина шла по тропе через парк. Несколько матерей с детьми с любопытством наблюдали за ней, когда она проносилась мимо них, интересуясь, что же вызвало такую спешку. Ей было немного за тридцать, и одета она была в консервативное платье. Длинные каштановые волосы, подвязанные лентой, стекали по плечу. Пристально взглянув, можно было бы заметить пробившиеся среди каштанового несколько седых прядей.
Судя по лицу, она была немного вымотана, а ее глаза мелькали из стороны в сторону, когда она шла, заглядывая повсюду – за кустами и скамейками, внутрь мусорных баков и даже в самом пруду.
Она остановилась, подняв руки рупором ко рту.
– Ранма! Аканэ! Где вы! Ответьте!
Мальчик отозвался:
– Наверху, мам!
Оно Касуми позволила своему взгляду проследить в направлении голоса наверх к дереву, чтобы увидеть, как ее девятилетний сын Ранма машет ее среди листьев. Положив руки на бедра, она попыталась сурово сказать:
– Сколько раз мне еще говорить тебе не убегать вперед! А теперь спускайся, молодой человек!
– Уххх!
Мальчик спрыгнул с ветки, на которой он стоял, вцепившись руками в другую. Он качнулся на ней, чтобы приземлиться еще на одну, более низкую ветвь, где опасно пошатнулся. Рука Касуми испуганно взлетела ко рту, когда он начал падать, но каким-то чудом восстановил равновесие. Оставшаяся часть пути вниз прошла без происшествий. У подножия дерева мать крепко схватила его и прижала к себе.
– Мам! Ты меня смущаешь!
– А ты заставишь меня поседеть раньше времени, – возразила она. Тем не менее, она отпустила своего сына и взъерошила его волосы, прежде чем положить руку ему на плечо и поймать его взгляд. – Итак, больше не лазь так по деревьям.
Ей ответили упрямым взглядом, и она подавила внутренний стон. Было множество случаев, таких же, как этот, когда Касуми убеждалась, что упрямый характер ее детей был ее наказанием за то, что произошло годы назад.
Тряхнув головой, Касуми спросила:
– Ты знаешь, куда делась твоя сестра?
Ранма кивнул, после чего указал прямо вверх. С нарастающим беспокойством Касуми подняла взгляд, чтобы, наконец, заметить свою семилетнюю дочь на том же самом дереве. Сердце у нее встало в горле. Девочка забралась вдвое выше, чем Ранма.
– Аканэ!
– Иду, мама.
– Нет! Будь там!
Слишком поздно. Спускаясь, девочка поскользнулась и упала. Пятой точкой она приземлилась на толстую ветвь чуть ниже, с которой она соскользнула назад и в итоге повисла вниз головой, вцепившись коленями. Она хихикнула. Схватилась за другую ветку, которая была едва в пределах досягаемости, после чего качнулась на ней до места, где она смогла поставить одну ногу на развилку ствола.
– Пожалуйста, остановись!
– Почему, мама?
– Просто!..
– Похоже, вам пригодится помощь?
Касуми развернулась и увидела молодого человека, если и старше двадцати, то вряд ли намного. Он улыбнулся ей и сказал:
– Мы работаем здесь в парке, подрезаем деревья. Я могу спустить ее к вам вниз.
Касуми молча кивнула в ответ, глядя, как он быстро обвязал ремень вокруг ствола и полез наверх. Вскоре он спустился вниз с маленькой девочкой, вцепившейся в него как пиявка. Он снял ее руки со своей шеи и опустил ее, где ее и схватила благодарная мать.
– Спасибо. Спасибо вам огромное. Не знаю, как…
– Не волнуйтесь. Я просто рад, что был здесь и смог помочь. Хотя, возможно, вам захочется пристальнее приглядывать за малышкой.
Касуми покраснела на выговор от этого молодого человека. Конечно, не без причин.
– Хотела бы я, чтобы это было так просто, – пробормотала она. – Еще раз спасибо.
Когда мужчина ушел, Касуми подхватила Аканэ под одну руку. Протянув другую, она взяла Ранму за руку.
– Что касается вам двоих, мы идем домой. Если хотите приходить в парк, вы должны научиться себя вести. – Она ушла, утаскивая за собой двух протестующих детей.
Под деревом, если бы чьи-то глаза могли видеть то, что лежит за гранью этого мира, можно было бы заметить две фигуры. Молодого мужчины и женщины, сидящих бок о бок на траве и держащихся за руки.
– Мне нужен отпуск, – сказал дух-мужчина, свободной рукой приглаживая волосы и слегка дергая свою косичку. – Нашим тезкам нужна целая армия духов-хранителей, чтобы за ними приглядывать, а не только мы двое.
– Неплохую пару трюков ты там применил, – сказала дух-женщина.
– Ага, но и ты тоже неплохо поработала. Заставила этого парня взглянуть в эту сторону и заметить, что происходит.
Дух-женщина усмехнулась.
– Должна признать, я никогда не ожидала, что у моей сестры и доктора Тофу будет пара столь, хм, неугомонных детей. Я имею в виду, они сами настолько спокойны и тихи.
– Вроде как заставляет задуматься, насколько хуже могли бы быть наши дети, – предположил он с кривой ухмылкой.
Она вздрогнула, после чего кинула на него настороженный взгляд.
– Ты передумал? Знаешь, о возможности реинкарнации?
Он поднес ее руку к губам, целуя кончики пальцев.
– Нет! Мы будем присматривать за этими двумя, пока они не вырастут. Затем настанет наша очередь, наш второй шанс. Ничто не помешает мне жениться на тебе, назвать тебя моей женой. Даже смерть.
Она счастливо положила голову ему на плечо, но сказала:
– Знаешь же, мы не будем помнить.
Он положил руку ей на плечо.
– Мы не будем помнить наших прежних имен, или наших жизней, или даже что мы встречались. И я, может, снова буду упрямым дураком, которому даже самому себе сложно признать свои чувства. Но я обещаю тебе, Аканэ, если и есть что-то, что я никогда не забуду, отныне и до конца вечности, это как же сильно я тебя люблю.
Она повернулась к нему лицом, наклоняясь к нему, чтобы ответить поцелуем, когда ее голова резко поднялась.
– Что-то должно произойти! В доме!
Они быстро встали, все еще держась за руки.
– Работа духа-хранителя никогда не заканчивается, – с улыбкой сказал Ранма. Он быстро поцеловал ее, а затем они оба исчезли.
КОНЕЦ